Мишель Лежуайо (Michel Lejoyeux): "Мы чувствуем потребность заигрывать со страхом"

20 Ноября 2008 - Ксения Киселёва - PSYCHOLOGIES №32

Почему мы так охотно воображаем себе катастрофические сценарии? 

Отвечает профессор Мишель Лежуайо, уже много лет изучающий нашу зачарованность злом.

Мишель Лежуайо (Michel Lejoyeux) – профессор психиатрии, специалист по психологии зависимостей, автор книги "Передозировка информации" ("Overdose d’info", Seuil, 2006).

Psychologies: Можно ли жить, не прокручивая в голове собственное "кино"?

Мишель Лежуайо: Наше сознание – это машина, которая работает постоянно. Мышление не знает пауз. Перебирать в уме, чувствовать себя слишком таким и недостаточно сяким, сожалеть о каких-то вещах, сомневаться в своем будущем – все это составляет часть нормальной психической жизни. Озабоченность и грусть – наши повседневные эмоции. Настроение по природе своей неустойчиво. Если бы мы не беспокоились о будущем, это само по себе было бы поводом для беспокойства. Если бы мы не сомневались в своей ценности, мы никогда бы не стали развиваться и самосовершенствоваться. Быть человеком – само по себе источник тревоги. 

Значит, внутренний покой не наше естественное состояние?

Вообще-то призывы к вечному спокойствию и поиски незамутненного счастья меня озадачивают. Бежать от эмоций – это путь в никуда. Что действительно важно, так это понять, как нам с ними сосуществовать. Не надо думать, будто психическую жизнь можно превратить в какой-то чистый рай. К тому же бесполезно и даже вредно предлагать беспокойному человеку или пессимисту лучше контролировать свои эмоции.

Судя по названию вашей книги "Передозировка информации", вы считаете, что мы "подсели" на плохие новости?

Очевидно, что нам нужно быть в курсе, получать информацию, и мы впадаем в своего рода коллективную зависимость от блогов и последних известий. Это явление напоминает охватившую все общество ипохондрию, при которой люди тревожатся не о собственном самочувствии, а о состоянии здоровья мира, в котором все очень плохо. Мы уже давимся информацией, но нам все мало, поэтому мы подобны ипохондрику, который торопится к врачу, чтобы его пожалели, осмотрели, ободрили, но и тогда не может успокоиться. Эту тенденцию усиливает помешательство на "мерах предосторожности". Предполагается, что мы должны быть готовы защититься от всех опасностей, которые только могут возникнуть. Никакая новая эпидемия не должна застать нас врасплох. Однако, желая нас защитить, общество заставляет нас беспокоиться о том, все ли мы сделали, чтобы избежать худшего – в личной жизни, в семье, на работе...

Что же нас завораживает в этом состоянии ожидания драмы, превращая нас, как вы выражаетесь, в "пироманов"?

Потребность заигрывать со страхом, вызывать его и одновременно изгонять. Вообразить наихудшее – это способ приручить зло. Есть наслаждение в том, чтобы пугать себя, зная, что непосредственной опасности нет. Эта игра, в которой сознание ведет себе как романист или кинорежиссер, помогает нам гнать от себя более глубинные тревоги. Придумывая сценарии, мы занимаем свое сознание и тем самым ограждаем себя от гораздо более грозных страхов: я имею в виду нашу судьбу как смертного существа, боязнь потерять близких и любимых. Эта неотступная мысль о смерти очень интимна, труднопереносима, ей не поделишься с другими, а вот одолевающие нас мысли о катастрофах можно упомянуть в разговоре, тем самым сделав заурядными и неопасными.

В каких случаях наше зацикливание становится болезненным?

Пока оно позволяет находить стратегии управления нашей жизнью, пока оно нас стимулирует, о патологии речь не идет. И наоборот, когда бесконечное прокручивание одних и тех же мыслей начинает мешать нам, нас подавлять, отравлять наши отношения с другими, нашу эмоциональную жизнь и работу, это уже относится к области болезни. И депрессия, и общая тревожность – настоящие патологии, которые важно вовремя выявить и вылечить. Я вижу очень много подростков, приходящих на прием после попытки суицида, которого можно было бы избежать, если бы их мрачные мысли не принимали за обычные подростковые терзания.

Как отличить склонность лелеять свою грусть, перебирать в уме свои ошибки и неудачи от настоящей депрессии?

Наиболее очевидные признаки депрессии – потеря интереса к миру, невозможность испытывать удовольствие, расстройства сна и аппетита, проблемы с самоуважением, неотступная печаль. У человека в депрессии настроение не меняется. Он встает с утра грустным и грустным же ложится спать.

Какие мысли вы считаете наиболее отравляющими?

Те, что крутятся вокруг чувства вины, того, что я недостоин жить, что я отвечаю за все беды мира. Они входят в число основных симптомов депрессии, которая часто ведет к самоубийству. Да, говорить себе, что ты никто, упрекать себя в том, что ты был не на высоте, – это не всегда свидетельствует о начале депрессии. Но все же нужно обратиться к специалисту и удостовериться, что это не тот случай. А уж потом каждый волен подобрать себе подходящие способы быть менее несчастным.

Советы:

Действуйте!

Все мы в той или иной степени склонны «зависать» перед страшными телекадрами и ужасаться тому, что происходит в мире и что может коснуться нас. "Противостоять такому страху нужно, делая вполне конкретные полезные вещи", – считает психотерапевт Марина Хазанова. "Особенно трудно освободиться от влияния негативной информации людям тревожным. Когда нам рассказывают в новостях о терактах, военных действиях или катастрофах, вполне естественно, что мы испытываем страх. Другое дело, как мы на него реагируем, склонны ли зацикливаться на том, что тревожит. Если вам сложно отключиться от происходящего и тяжелые кадры не отпускают вас, попытайтесь преобразовать эту информацию в действия: сделайте то, что в ваших силах. Боитесь заболеть страшной болезнью? Сделайте прививку. Сочувствуете пострадавшим в катастрофе? Сдайте кровь. Жалеете беженцев? Соберите для них теплые вещи, еду, игрушки. Главное – перестаньте быть оцепенелым зрителем, займите активную позицию".