Дмитрий Жуков: "Влияние гормонов на поведение"

Дмитрий Анатольевич Жуков

Одна из самых молодых и бурно развивающихся областей современной биологии - психоэндокринология, наука о психотропных эффектах гормонов. Долгое время считалось, что единственная функция периферических гормонов - управление работой внутренних органов, а влиять на поведение могут только нейромедиаторы, образующиеся непосредственно в головном мозге. 

Но с каждым годом становится все яснее, что организм — целостная система, и в ходе эволюции закрепляются механизмы, позволяющие формировать поведение с учетом всех процессов, происходящих в нашем теле. Уже несколько лет студенты биофака и психфака Санкт-Петербургского университета могут слушать курс лекций "Биология поведения. Гуморальные механизмы". 

В самом конце 2012 года автор этого курса и создатель одноименного учебника, Дмитрий Анатольевич Жуков, выпустил новую книгу, посвященную биологически обусловленным отличиям в поведении мужчин и женщин (по ссылке можно прочитать). О перспективах глубокого понимания нашего поведения с биологической точки зрения с ученым беседовала Анастасия Казанцева.

— Как развивается сегодня психоэндокринология в целом?

— Большинство ученых, работающих в этой области, называют себя психонейроэндокринологами. Они интересуются, главным образом, нейропептидами и нейростероидами, то есть теми веществами, которые синтезируются в головном мозге. Из последних успехов этой науки самое заметное, пожалуй, — разработка орексинов. На их основе создано новое снотворное, которое сейчас проходит клинические испытания.

Не знаю, почему психотропные эффекты периферических гормонов меньше интересуют исследователей. Может, дело в инерционности мышления? «Всё, что прямо не связано с мозгом, не имеет отношения к поведению». 

— Логично, наверное, начинать изучение поведения именно с мозга. А часто ли в ходе исследований обнаруживается и влияние переферических гормонов?

— Вот пример: еще в 1941 году была опубликована работа Ганса Селье, создателя концепции стресса, в которой он показал, что прогестерон — половой гормон, синтезируемый в яичниках и в коре надпочечников, главной функцией которого является защита беременности — обладает седативным эффектом, т.е. крысы после введения прогестерона меньше двигаются.

Данный факт никто не замечал до 1986 года, когда обнаружили, что в мозге идет синтез веществ, очень близких по химическому строению к прогестерону. Вещества назвали нейропрогестинами и кинулись интенсивно изучать. Они и седативные вещества, и противотревожные. Но ведь периферический прогестерон тоже обладает теми же свойствами, поскольку нейропрогестины являются его метаболитами, т.е. продуктами химического превращения прогестерона в организме. И только в 2011 году, в Швеции защищена диссертация, автор которой показала, что предменструальный синдром (ПМС), связан с резким падением прогестерона в конце цикла. Заметьте — дело не в нейрогормонах, а в старом добром периферическом гормоне. 

Из других успехов науки о связи гормонов и поведения можно вспомнить интенсивное изучение окситоцина. Гормон усиливает секрецию молока млекопитающими. Лет 15 назад нащупали связь с родительским поведением. Сейчас хорошо известно, что окситоцин связан со стабильностью социальных контактов и с уровнем тревожности.

— Да, окситоцин у нас в научной журналистике — страшно модная тема. к каким только эмоциям его не приплетают!

— Здесь надо сделать замечание. Заголовки типа "Окситоцин — гормон супружеской верности" некорректны. Так же как и "Адреналин — гормон риска", "Тестостерон — гормон агрессии", "Тестостерон — гормон потенции".

 

Очевидная связь какого-либо гормона с конкретной формой поведения, или же с физиологической функцией (в случае потенции) отнюдь не означает, что стоит добавить в организм этого гормона и произойдет усиление искомой функции. Всё сложнее. Подробности — в моих учебниках.

Что касается окситоцина, то сейчас пытаются использовать его для лечения тревожных и депрессивных состояний.

— А какой аспект связи гормонов и поведения изучаете вы?

—Моя экспериментальная работа связана с гормонами стресса. Докторская, которую я защитил в МГУ, называлась "Стрессоустойчивость крыс с разной стратегией поведения". 

— Как крыса может выбрать стратегию поведения при стрессе?

—Стресс возникает в ситуации, когда у животного нет готовой программы действия. Упрощенно, у всех животных, включая человека, возможны два типа стрессорной реакции. Животное либо пытается вернуть ситуацию к прежнему состоянию, либо старается приспособиться к новым условиям. Первый случай — это реакция борьбы, или бегства; адреналина много. Второй проявляется в реакции затаивания, замирания, при этом много глюкокортикоидов. Склонность к одной из двух реакций генетически детерминирована.

Часто первый тип реакции называют активным, а второй — пассивным. Не очень удачные термины из-за явной оценочной окраски этих слов. Считается, что активная жизненная позиция— всегда хорошо, а пассивная— плохо. 

Текстовый редактор Ворд подчеркивает зеленым слово "приспособленец". Относит к экспрессивной лексике, вроде слов "дурак", "мерзавец", "гад". Но даже на уровне здравого смысла ясно, что борьба или бегство — не всегда оптимальная стратегия поведения. 

Простой случай: новый начальник. Всегда он проводит реформы, хотя бы для того, чтобы показать свою значимость. Раньше мы собирались по четвергам, а теперь будем по вторникам. Начинали собрание в 11:00, а теперь будем в час. Ну и что? Правильно будет развернуть борьбу с его новациями? Или моментально уволиться?

Может, лучше попытаться приспособиться к новым условиям существования? Поэтому лучше называть первую стратегию А, а вторую — Б.

— И какая выгоднее для крыс?

Я в свое время показал, что пассивная стратегия приспособления дает ее носителям преимущество в некоторых ситуациях. Ярче всего эти преимущества проявляются при неконтролируемом стрессе. 

Неконтролируемым стресс становится при ситуации: 

а) к который невозможно приспособиться; 

б) от которой невозможно избавиться; 

в) возникновение которой невозможно предсказать. 

Преимущества поведения типа Б были показаны с использованием методов поведенческих, физиологических, биохимических и гистологических. Конечно, я работал не один, а со многими коллегами.

Крысы с поведением А после стресса в неконтролируемых условиях находятся в состоянии выученной беспомощности — очень похожем на состоянии депрессии у человека. Крысы же с поведением Б после такого же воздействия демонстрируют повышенную тревогу, у них усиливается реакция замирания, но у них сохраняется, в частности, способность к обучению. 

Многие другие физиологические и биохимические показатели тоже свидетельствуют о лучшем состоянии пассивных крыс Б в сравнении с состоянием суетливых крыс А.

— Как это знание могут применить пассивные или суетливые люди?

— Из последних результатов: состояние крыс, подвергнутых неконтролируемому стрессу, нормализуется разными фармакологическими воздействиями. Крысам А помогают антидепрессанты (что вполне ожидалось), а вот крысы Б не реагировали на антидепрессант, но их поведение возвращалось к норме под влиянием окситоцина.

Отсюда интересные перспективы разработки новых подходов к лечению людей, больных депрессией. Ведь к медикаментозной терапии чувствительна только треть больных. Скорее всего, у людей, как и у крыс, механизмы формирования депрессии зависят от их врожденного типа реагирования на стресс. Поэтому одна из актуальных задач биологии поведения, по моему мнению, это разработка объективных методов диагностики врожденных особенностей поведения. 

Да, существуют биохимические методы, которые позволяют дифференцировать депрессию и врожденную склонность к замиранию. Но они пока дороги, недостаточно надежны и не до конца опробованы. Главный их недостаток, что они инвазивны, то есть их применение требует взятия крови, а порой и введения специальных препаратов. Это резко сужает возможность их массового применения. Так что пока лучше просто помнить, что активная стратегия поведения при неконтролируемом стрессе — это фактор риска развития депрессии.

— Не можешь ничего сделать —  расслабься и получай удовольствие, доказано наукой. А если отвлечься от экспериментов, как бы вы описали в целом, что вас особенно занимает в биологии поведения? 

— Основной мой научный интерес — индивидуальные особенности поведения. На них влияют факторы среды — внешней и внутренней. Самым важным среди факторов внутренней 

среды является наследственность. Индивидуальность определяется взаимодействием наследственных черт поведения и приобретенных.

Важнейший вопрос: соотношение того и другого, генетики и среды. Вопрос поставлен давно в форме проблемы свободы воли. Мнения разнообразны. Древнейший, насколько мне известно, раскол точек зрения — в иудейском вероучении. Ессеи — детерминисты, саддукеи считали человека полностью свободным, а фарисеи, как и современные биологи, считали действующими оба фактора — судьбу (наследственность) и усилия (средовые влияния) конкретного человека.

Среди современных людей, в т.ч. и ученых, тот же разброс мнений, что и в древней философии. Важнейший вопрос: какие черты личности (особенности поведения, способности) могут быть изменены средовыми воздействиями, а какие — нет, или почти нет. 

Проще всего обстоит дело с физическими возможностями. Легко определяют вид спорта, в котором человек (ребенок) может добиться успехов, а в каком — нет (негры не плавают из-за тяжелых костей).

С когнитивными способностями и эмоциональными особенностями сложнее. Особенно из-за политкорректности: "Все равны". Поэтому легче исследовать животных. На животных показано, что от генетики зависит тип поведения при стрессе. Точнее — влияние среды (воспитания, жизненного, профессионального опыта) на тип стрессорной реакции исчезающе мало.

— С точки зрения политкорректности ваша новая книга ("Поведение женщины и поведение мужчины. Биологические основы") получилась довольно спорной. Люди и гендерные-то отличия в поведении считают позорным пережитком прошлого, а тут вы пишете о врожденных.

— Проблема мужчины и женщины— частный случай проблемы соотношения генотипа со средой. Часть половых различий детерминирована биологически. Мужчина и женщина имеют часть различий, инвариантных культуре.

Но важно: поведенческий (психологический) пол — признак количественный. Другими словами, вариативность внутри каждого пола настолько велика, что половые различия выявляются только при сопоставлении больших групп. Следовательно, дискриминация по полу оправдана только для достаточно массовых профессий (летчики гражданской авиации — важна стрессоустойчивость, работают мужчины; банковские служащие, выдающие кредит по результатам собеседования — важна интуитивность, работают женщины).

— Какова методология выявления подобных различий?

— Проблема исследования индивидуальных различий, в том числе и половых — трудоемкость. Если закрывать глаза на индивидуальные особенности стрессорной реакции, то 

сравнив два десятка крыс, получаешь два столбика для рисунка в статью. А с учетом индивидуальных особенностей нужно 80 животных. Всем лень.

Мне кажется наиболее интересным в новой книжке анализ древнегреческих мифов. Это попытка применения нового метода изучения поведения. Изменились ли люди за последние 4-5 тыс. лет? Прихожу к выводу, что единственное изменение в сдвиге максимума распределения человеческой популяции от r- к К-стратегии размножения. Но, действительно, для четкого, строго доказанного, разделения врожденных (половых) и приобретенных (гендер-

ных) различий нужен огромный объем исследования. 

Как и для любых исследований, имеющих целью выяснить, является признак врожденным, либо приобретенным, результатом воспитания. Например, Эйбл-Эбесфельдт, ученик и друг Конрада Лоренца, обнаружил, что искренняя улыбка отличается от деланной кратковременным подъемом бровей. Для доказательства того, что это врожденная форма поведения человека, он зафиксировал на кинопленку реакции людей самых разных племен на нескольких континентах. И обнаружил инвариантность этой реакции при встрече с симпатичным человеком. Такие исследования называются кросс-культурными. Они очень дороги, поэтому редки. Заметим, что нельзя ограничиться исследованием жителей больших городов. 

Городская культура унифицирует многие реакции людей разных рас. Надо идти в джунгли, общаться с людьми, у которых радиоприемник — редкость. Еще один метод — эксперименты 

с животными. Если есть какая-то закономерность в поведении животных и та же закономерность прослеживается в поведении человека, она, скорее всего биологически детерминирована. Например, недавно показано, что у собак есть половые различия по внимательности (в книжке об этом подробно). Значит, мужчины и женщины различаются по этой характеристике в результате врожденных, а не приобретенных различий. 

Или — на разных видах обезьян установлено, что детеныши предпочитают разные игрушки. Мальчики — машинки, девочки — мягкое и пушистое. Отсюда практический вывод — заставляя в детском саду детей играть в «нетрадиционные» игрушки, воспитатели не развивают у них пластичность поведения, а уродуют психику.

— Целая глава вашей книги посвящена склонности женских особей к накоплению ресурсов. Подтверждается ли ее существование в экономических исследованиях?

— С экономическими играми одну работу я видел, в которой показано, что женщины значительно меньше рискуют и значительно больше осторожничают. Вообще-то еще Карен Хорни писала, что особенностью женской психики является минимизация возможных потерь, а мужской— максимизация успеха.

— Какие особенности поведения женщины особенно жестко связаны с ее менструальным циклом?

— Сильнее всего — аффект, эмоциональный фон. Думаю, что такие вещи, как привлекательность, в том числе и сексуальная — они меняются, главным образом, вторично. Как следствие настроения. 

Кроме того, теперь уже не теоретическое предположение, а медицинский факт, что ПМС обусловлен резким падением прогестерона в конце цикла. Считается, что около 70% женщин испытывают ПМС. По-чему не все? Может быть, у них хо-рошо работают ферменты, конвертирующие прогестерон в анксиолитик аллопрегнанолон. Или высок уровень его синтеза в ЦНС.

— Мне кажется, что впечатление от вашей прекрасной книги очень портит ее последняя глава про гомосексуальность. Много спорных утверждений, небрежно сформулированных и не подкрепленных ссылками. 

— Не в оправдание, а в объяснение ужасного языка этой главы скажу, что гомосексуалисты мне не интересны. Вот, женщины — да, они меня интересуют. Поэтому и книжка написана. А про гомосексуализм я написал, в свое время, по совету одного из редакторов. Дескать, для привлечения интереса потенциального покупателя. Ну, пришел домой, и за один день написал всё, что я знаю о гомосексуалистах. И, перерабатывая этот раздел для последней книги, тоже был недостаточно требователен к языку, не перечитывал, а только пробегал взглядом. 

Теперь, по сути. Вопрос отношения к гомосексуалистам — частный случай отношения к любым меньшинствам. Если не неприязнь, то настороженное отношение к любой социальной группе, явно отличной от моей — это норма. Без неприязни к чужим не будет привязанности к своим. Неприязнь возникает, когда чужак демонстрирует некий знак принадлежности к другой социальной группе. Если я вижу на Невском проспекте человека, сидящего на корточках, я настораживаюсь.

Чаще всего, и, как правило, национализм проявляется в отношении группы, но не индивидуума. Если мы постоянно общаемся с человеком другой национальности, то отношение к нему определяется его личностными особенностями. Угрюмого мы сторонимся, улыбчивому симпатизируем. Но если их двое, и говорят по-своему — о, тут-то и возникает чувство "У-у-у, заболботали! Понаехало тут…". И забываются личные достоинства человека! 

Наше к нему отношение делается враждебным, т.к. он из чужой стаи.

— В целом, каким вы видите будущее биологии поведения? каких интересных открытий вы ждете в этой области в ближайшие 5–10 лет?

— Мне были бы интересны исследования по выявлению врожденных индивидуальных особенностей человека. Да они и ведутся. Есть данные, что дружелюбие — врожденная, независимая от воспитания, черта личности. Видите, опять окситоцин с прогестероном лезут! Роль прогестерона у мужских особей, кстати, совершенно не изучена.

Взято: газета "Троицкий вариант" № 1 (120)